Глава самая первая, вернее, вступительная.
Шёл дождь. Противный такой, крупный и холодный дождь, причём, давно уже шёл, два дня с небольшими перерывами. Небо заволокло серой массой, которую при должном воображении можно назвать облаками. В такую погоду хорошо себя чувствуют только рыбы. Листья деревьев шелестели под частыми тяжёлыми каплями, вода скапливалась на них, а потом слетала тонкими, но сплошными струями. Только в начале дождя в лесу можно было укрыться, сейчас же под деревьями было ещё мокрее, чем вокруг. Ямы неуклонно превращались в лужи, а тропинки – в полоски отвратительной хлюпающей коричневой жижи.
По одной из тропинок потерянно семенил маленький мохнатый пёсик. Когда он был сухой, он походил на меховую шапку с мордочкой, но теперь пёс насквозь мокрый и вымоченный в вышеупомянутой жиже. Должно быть, он вышел погулять по малознакомой местности, но дождь отбил все запахи, и пёсик заблудился.
Послышался мерный плеск шагов. Пёс повёл ухом и обернулся. По всё той же тропинке, ёжась от холода, прихрамывая и всхлипывая полным простуды голосом, приближалось уткообразное создание. Оглушительно чихнув, оно поскользнулось и шлёпнулось прямо перед недоумевающим животным. Пёс оценивающе понюхал странное, клювастое, совершенно зелёное лицо. Из-за очков на зверька уставились два больших влажных глаза: правый – голубой, левый – оранжевый. А сверху нечто жёлтое спадает, не то чёлка, не то листья какие-то. Казалось, существо обескуражено ещё сильнее, чем собака.
После нескольких долгих секунд молчания, оно сказало наконец:
- Ну чего ты вылупился? Что, никогда не видел?.. А впрочем… Да уж наверное, не видел, - вздохнуло оно, хотя, судя по голосу, скорее, она.
Пёс издал некий вопросительный звук. Он сделал вывод, что это существо относится к разряду «гостей». Он всех встречных делил на четыре категории: «хозяева» - те, кто кормит, выгуливает, и с кем всё время общаешься, «гости» - те, кто иногда заходит к хозяевам или встречается на улице, которые хорошие, «чужие» - те же гости, только которые плохие, и «другие животные» - собаки, кошки, птички и т. п. А только что встреченный им экземпляр разговаривал, но не выглядел опасным.
- Что, животное, тоже заблудился? – спросила утка (вроде как), приподнялась и села. На грязь ей было уже наплевать: и так вся перепачканная и мокрая до нитки. – Ну ты-то хотя бы имеешь представление, куда ты хочешь попасть. А я вообще ни черта не помню. И не понимаю. Да мне немного надо: всего лишь чуть-чуть тепла и света… Мелочь, правда? В любой дом можно было бы постучаться, попросить обсохнуть… Но просто посмотри на меня! – она всплеснула руками… Хотя руки ли это вообще?! Больше похоже не на ладони, а на зазубренные листья, словно на растение по ошибке напялили свитер. – Нормальные люди пустят меня к себе домой, как думаешь? Хотя что я с тобой разговариваю, неразумное ты создание? Разве слова тебе что-то объяснят? На, понюхай лучше! – и она протянула псу свою листообразную ладонь. Пёсик понюхал, подумал, аккуратно лизнул и вильнул коротеньким хвостом. – Ну ладно. Типа, будем дружить? Неплохая идея. У тебя есть имя? – она пошуровала рукой по шее пса, нащупала ошейник и присмотрелась. – Руфус? Очень приятно. Я бы назвала своё имя, если бы помнила.
Растение-утка встала. Не такая уж она и страшная, пусть и довольно высокая, выглядит лет на тринадцать-четырнадцать. Её сучковатые, бурые ноги напоминали корни, из жёлтой лохматой шевелюры, доходившей чуть ниже плеч, торчало вверх что-то похожее на рыжие тычинки. И довольно странно смотрелся на её долговязой фигурке простой тёмно-красный свитер.
- Нет, надо как-то выбираться отсюда, к человеческому жилью. Дай-ка подумать...
Со стороны донёсся глухой автомобильный рёв.
- Шоссе, что ли? Отлично. Какая-никакая, а цивилизация! Пошли посмотрим! – решительно заявила она и зашагала на звук. Руфус засеменил следом.
Шоссе действительно вскоре обнаружилось. Оно расположилось между двумя островками густого леса и блестело мокрым асфальтом. Машин не было. Не было и других признаков разумной жизни. Только торчал покрытый пятнышками ржавчины столб, указывающий в некую абстрактную даль и сообщающий, что «до Сен-Канара 20 км».
- Сен… Ка-нар… Что-то знакомое! – неуверенно пробормотала она.
И тут… Воспоминания нахлынули. Страшным безудержным потоком. Вспомнилось всё.
Она долго маячила туда-сюда, схватившись за голову, пыталась упорядочить мысли и прокручивала в памяти самые важные моменты. Она молчала, только изредка выкрикивая что-то вроде «Как так можно!», «не может быть!», «это я сделала?!» Руфус по-прежнему следил за ней глазами, ничего не понимая, только сочувственно помахивая хвостом.
Наконец она остановилась, села на ближайший камень, отдышалась, повернулась к псу и воскликнула:
- Неужели всё это произошло со мной?!?!

______________________________________________________
Вот такая фигня. Мало ли, вдруг кому понравится?
Только комментируйте, плиз! Я хочу знать, что вы об этом думаете, а то я с ума сойду от неизвестности!

Отредактировано Тано (28-12-2009 17:50:46)

Djkot
NightScream
Спасибо вам за отзывы! Продолжение будет обязательно, я уже строчу "главу просто первую".

Чё, правда?

И так, выставляю на показ первую главу. Она не закончена, это только половина...
Волнуюсь жутко. Просто дрожу и падаю в обморок. Сча застрелюсь просто!
____________________________________________________________

Глава просто первая.
Тухлый корешок
В детстве мама мне вплела
В волосы цветочек,
Только очень больно бил
По спине горшочек.
    Какой-то юморист.

- Обед!! Гарри, кончай возиться, живо иди есть! – раздался привычный уже командирский голос. С дерева испуганно сорвалось несколько ворон.
Но сидевшая в саду девочка даже не обернулась. Она привыкла, что отец её зовёт довольно бесцеремонно. Он никогда не отличался мягкостью, воспитатель из него вышел, мягко говоря, никудышный, а дети ему нужны, как козе баян. Но тем не менее, как-то умудрился и жениться, и дочь поиметь, а теперь приходится расхлёбывать.
Ту шестилетнюю девочку звали Таногария. Странное имя, такое могло прийти в голову только её сумасшедшей бабушке. Как она убедила родителей назвать так дочь – загадка природы. Но теперь уже ничего не изменишь, и потом: мало ли, вдруг девочке нравится?
Нет, на самом деле ей не сильно нравилось. Ей больше нравились сокращённые варианты: Тано или Гарри. Не нравилась ей и бабушка: она была кривая и с явным старческим слабоумием, а дедушка насквозь пропах рыбой, самым ненавистным для Тано запахом. С отцом она не дружила категорически, а мать видела нечасто – она работала каждый день кроме выходных и появлялась только вечером. Отец тоже хотел устроиться на работу, но мама ему не позволила: кто-то же должен сидеть с ребёнком, а со своей карьерой мать распрощаться не согласилась. Других родственников Гарри не знала, разве что какой-то слабо обозначенный дядя Реджи, которого папа упоминал изредка и исключительно на тему «Ему хорошо: у него есть работа и нет детей!». Короче, не семья, а так, больная фантазия на тему второсортного комедийного сериала.
День был летний, солнечный, наполненный птичьими трелями и шелестом травы. Как раз один из таких дней, когда хочется бегать, прыгать, гоняться за бабочками, наслаждаться жизнью, короче. Только Гарри уже набегалась с утра. Её астматичной дыхалки не хватило на физическую активность с утра до вечера, одышка заставила её угомониться и найти себе менее подвижное развлечение. Да, эта худенькая темноволосая девчушка росла довольно болезненным, но очень любознательным ребёнком.
- Гарри, чем ты там занимаешься?!
Ну какие же они противные, эти взрослые! Только добежишь до моря и чуть-чуть намокнешь – они уже говорят, что ты вся синяя, и ведут обратно. Только придумаешь во дворе интересную игру – тут же зовут домой. И только увлечёшься каким-нибудь необычным занятием – сразу обедать. Ну не противно ли, а?
Именно это сейчас Тано и сделала: увлеклась необычным занятием. Она долгих полторы недели коллекционировала разные странные вещества по всему дому. В её коллекцию уже вошли три вида зубной пасты, кремы для рук, ног, лица и обуви, чистящие средства и жидкое мыло, средство для роста волос, какие-то противные лекарства, подсолнечное масло, мощно пахнущая розоватая жидкость с маминого столика во флаконе, изрисованном цветами (это должно было означать, что жидкость пахнет цветами, но Гарри знала, как пахнут цветы, и решительно утверждала, что совсем непохоже) и ещё много всякой всячины, названий которой она не знала вообще. А однажды вечером она нашла в канаве стеклянный сосуд с чем-то синим и вонючим. Даже мама не смогла объяснить, что это такое, и предложила выбросить обратно, но Гарри не послушалась.
Сегодня, как ей показалось, всё готово было для первой «лабораторной работы», заключавшейся, по сути, просто в смешивании разных гадостей в разной посуде и наблюдении за результатами. Эта игра оказалась действительно захватывающей. В большинстве случаев субстанции никак не реагировали друг на друга, но изредка они начинали смешно булькать или менять цвет. Особенно бурно они реагировали на то самое синее нечто из канавы. Гарри очень хотелось посмотреть, что будет, если эти смеси нагреть, но, к сожалению, а может и к счастью, спичками пользоваться она так и не научилась.
Каждую новую манипуляцию она совершала очень осторожно. Мама частенько говорила, что наука – штука интересная, но может бабахнуть. Однако до сих пор ничего не бабахнуло, и Гарри подумала, что либо она бабахает не всегда, либо это какая-то неправильная наука. Ну ничего. По крайней мере, это весело.
Когда простое смешивание надоело, в эту беспокойную голову пришла ещё одна мысль. Гарри развела полведра самой бурно реагирующей смеси и попробовала совать туда разные предметы. Камушки, пластмассовые ложки и бумага никак не отреагировали. А вот сухая палка… Внутри палки что-то позеленело, а на конце развернулся маленький липкий листочек. И без того круглые карие глаза Тано выпучились ещё сильнее. Она схватила палку, вскочила и запрыгала, радостно крича что-то невразумительное.
Тем временем у отца уже кончилось терпение. Он вышел во двор, прорычал «Сколько можно на тебя время тратить!», - и потянулся за секатором. Секатора Гарри страшилась как огня с тех пор, как кто-то уронил его ей на голову. И папа безжалостно пользовался этой детской фобией. Девочка взвизгнула, своротила на землю ведро и попыталась убежать, но папа схватил её за шиворот, затащил в дом и запер на кухне, мол, пусть сидит и не вылезает, пока всё не съест. Хотя аппетит он ей отбил всерьёз и надолго. Гарри осталось только наблюдать из окна, как отец выкидывает в мусорный бак всё её «оборудование», а соседский кот пробует на вкус лужу у ведра…

- Ну да, ну да. Тогда я ещё могла сойти за адекватного ребёнка, золотое по сути было время… - снова обратилась она к Руфусу, шлёпая по придорожным лужам. -  И теперь ты знаешь, как меня зовут. Нет, не вздумай звать меня Таногария, Гарри – тем более! Так звали другую меня, не ту, с кем ты разговариваешь! Меня зовут Тано, Та-но, четыре буквы, простые, как молекула водорода, и никак иначе, ясно?! – Казалось бы, ведёт она себя достаточно странно: разговаривает с бессловесным псом так, словно он всё понимает и в любой момент может ответить.  С другой стороны её можно понять, ведь она довольно долго шаталась по пригороду одна, наедине со своими психическими расстройствами, а тут такой хороший слушатель подвернулся.

Отредактировано Тано (02-03-2009 22:07:50)

Всё не так просто...

Вам знакомо такое ощущение, когда вроде написала нормально, а как только другим показывать начинаешь - сразу перестаёт нравиться?

А пока нет времени допечатать, пойду-ка я её дочитаю... 

Да-да, я толже практиковалась. Из чего готовила не помню, только точно выдавливала в воду сок из вьюнка. Получилась такая коричневая гадость... а после добавления зубной пасты вообще стало похожзе на грязное какао.

Мне самой очень нравится...
И вообще, Моргана, Schelma, NightScream, спасибо за поддержку! Я буду бороться со своеё фобией и продолжать писать!

За сегодняшний день не написала ни строчки. Только придумала названия следующим главам и загорелась кучей интересных мыслей. Оглавление получилось вот такое:
1) Тухлый корешок.
2) Дядя Реджи.
3) Хлорофил и проблемы с математикой.
4) Гарри больше нет.
5) ЧП.
6) Я + они = мы?
7) Аквариумисты, техасская резня и крушение.
8) Очередная проблема.
9) Гарри возвращается.
10) Осталось их четыре.
11) Офигеть, дайте две!
... А дальше я пока сама не знаю.

Глава просто первая.
Тухлый Корешок - окончание.
Назойливый писк будильника ворвался в безмятежную жизнь, сообщая, что ночь кончилась и пора проявить физическую активность. Гарри отлепила лицо от подушки. Такие моменты она ненавидела люто. Этот долбаный будильник всегда прерывал сны на самых интересных местах, и, что самое обидное, валяться было больше нельзя, а то проснётся папа и начнётся очередной скандал с утра пораньше. Поэтому пришлось встать на ноги и топать завтракать в самом, что ни на есть дурном расположении духа.
Начался очередной паршивый день паршивой жизни с паршивой семьёй в паршивой школе… Возможно, бывают моменты, когда они не кажутся такими паршивыми, но утренние пробуждения явно к таким моментам не относятся.
Гарри встала на ноги и поплелась завтракать. В её интересах было действовать быстро и тихо, чтобы не потревожить отца до последнего момента, а потом разбудить его и тут же смыться. Ему сегодня тоже рано вставать, но дочь не имела желания с ним общаться.
Выход из дома и путь к школе прошли как в полусне, девочка не смогла бы вспомнить, что она видела по дороге, даже если бы очень постаралось. Остатки сна улетучились только на пороге школы. Часы показывали 9:04. Гарри сбросила куртку, судорожными движениями переобулась на ходу, поправила очки и, ругаясь трёхэтажными терминами, рванула в класс.
Дверь класса с противным скрипом распахнулась как раз в тот момент, когда учительница отчитывала своих подопечных за невыполненное домашнее задание. На пороге нарисовалась запыхавшаяся и раздражённая Таногария Бушрут – одна из самых одарённых, но в то же время самых проблемных учениц школы.
- Извините можно войти, - на одном дыхании и безо всякой интонации сказала она.
- Садись, - вздохнула учительница.
- Спасибо, - процедила сквозь зубы Гарри и плюхнулась на своё место. Любой другой на её месте схлопотал бы замечание, но ей, как лучшей ученице шестого класса, многое сходило с рук. И пользовалась она этим бессовестно.
Одноклассники её не сильно любили, и это было взаимно. Вот и сейчас по классу пробежал шепоток на тему «Тухлый Корешок явился». Тухлый Корешок – так звали её за глаза, а в глаза её вообще никто не звал. Природу этого прозвища легко было понять. Это тощее, сутулое создание с вечно грязными руками, постоянно отдающее какими-то химикатами, она любила копаться в земле, имела очень подходящую фамилию и очень скверный характер. А раньше она ещё и мелкая была до невозможности, но пстепенно всех догнала и перегнала. Ну чем не Тухлый Корешок?
Даже учителя не слишком ладили с ней, хотя и хвалили. Да, конечно, она очень умная, способная, изобретательная, понятливая, прилежная и почти всегда тихая ученица, но… Были и дурные черты. Ей не хватало двух очень важных вещей. Первое, чего ей не хватало – скромность. Преуспев гораздо больше остальных, Гарри возомнила себя чем-то большим, чем она есть на самом деле, а на других детей смотрела, как на неразумных членистоногих. И никогда не уставала доказывать окружающим своё превосходство. А в школах не любят ботаников и выскочек.
Второе, и, возможно, главное – это умение прощать. Её невзлюбили ещё за одно только высокомерие, а она обидчива и злопамятна. За любое оскорбление, хоть какое-то, Таногария отплачивала сполна, а подчас и с лихвой. И ей было глубоко фиолетово, случилось это вчера или полгода назад. Из-за этого возникали порой очень неприятные инциденты, за которые неоднократно вызывали родителей. Сегодня папа тоже должен был подойти по поводу того, как на уроке естествознания Гарри плеснула щёлочью в лицо однокласснику, назвавшему её очкастым чудовищем. Гарри же было всё равно, потому что это известно чем кончится: просто очередным громким и бессмысленным разбирательством с отцом, которое ровным счётом ничего не изменит.
Короче говоря, жизнь её в школе была не сахар, хотя он виновата сама, но разве такой ребёнок, как Гарри, признает свою вину? Прям щас, держи карман шире…
Оставшуюся часть урока Таногария провела, угрюмо изучая содержимое собственного пенала. Содержание урока её не колышет, ведь училка просто по новой объясняла всем этим тормозам вчерашнюю тему.
Наконец из коридора тихо, как бы между прочим заголосил звонок. Преподавательница исчезла почти сразу. Ученики начали расползаться по своим мелочным делам. Гарри тоже встала и вышла из кабинета, чтобы размять конечности. «Чем бы мне пока заняться? Пойти поесть, что ли? Кормят в столовой отвратительно, но голод не тётка», - подумала она и побрела в направлении духа тёплой еды.
Всё-таки у Гарри было какое-то особое внутреннее чутьё, которое приводило её в нужное время в нужное место, чтобы та узнала о своих неприятностях раньше, чем они её настигнут. Вот и сейчас, не добравшись до столовой, а ещё шагая по коридору, она услышала за углом голос училки:
- Поймите меня правильно, я вовсе не хочу нагрузить вас очередными проблемами, просто поведение вашей дочери всерьёз меня беспокоит.
- Чем это? – ответил другой весьма знакомый голос.
- В частности тем, что она окончательно рассорилась с другими детьми. Вообще-то она тихая, но порой выкидывает такие номера, что страшно становится. Я уже водила её к директору, но разве это чем-то поможет? Ваша Таногария никого не уважает. С таким отношением ничего хорошего из неё не выйдет.
Гарри прижалась спиной к стене и пододвинулась поближе. «Ой, да прям, не выйдет! Уважать мне кого-то или нет, это дело сугубо добровольное, да и некого тут уважать – совершенно! Одни бестолочи, которые тем не менее считают, что они чем-то лучше меня. Я бы им показала…»
- Что вы мне-то предлагаете? – папаша сердился. Он надеялся, что беседа пройдёт быстро, но ему пришлось ждать сначала конца урока, потом пока его найдёт эта математичка…
- Возможно, вам следует перевести её в другое образовательное учреждение. В нашей неспециализированной школе ей не место. Девочка очень способная, возможно, с задатками гения, у неё может быть большое будущее при должном внимании. Хорошо бы найти место, где она сможет в полной мере раскрыть свои таланты… Ну, и научиться ладить с окружающими заодно. Вы ведь понимаете, о чём я?
- Понимаю, чего уж тут непонятного! Я учту. А теперь извините, мне надо идти.
- Да, конечно, до свидания!
Послышался скрип шагов в трудноопределимом направлении. Внутри у Гарри всё напряглось. И предчувствие её не обмануло: из-за угла показалась округлая злая рожа отца.
- Ты что, подслушивала?!
- Нет, блин, я подглядывала, - невозмутимо ответила Гарри.
- Вот уж понятно, что она там говорила о неуважении..
- И о том, что мне надо сменить школу?
- Всё-таки ты всё слышала!
- Слышала и подслушивала – совершенно разные вещи. Я, может быть, просто мимо шла!
- Как же, знаю я тебя!
- Ну и?
- Что – и?
- Что – что и?
- О чём вопрос?
- Так будете вы меня куда-то переводить, или как?
- Или как! Стану я заморачиваться, по городу колесить, с бумагами возиться… Небось ещё и платить придётся! Лучше поступим иначе. Я позвоню Реджинальду…
- Тому, у которого есть работа и нет детей?
- Откуда ты знаешь?
- Пф… Тоже мне, тайна!
- Короче, твой дядя, между прочим, работает в Сен-Канарской научной лаборатории… К нему-то я тебя и отвезу! Пообщаешься с серьёзными людьми, может быть, начнёшь вести себя нормально!
Гарри задумалась. Подробностей об этом загадочном родственнике она могла бы выудить из кого угодно, но не из разъярённого папы, поэтому придётся пока довольствоваться этой скудной информацией. Но всё равно, это очень интересно…
- Возражений нет?!
- Поехали, – невозмутимо ответила Гарри и пожала плечами.
- Я те дам «поехали»! На каникулах поедешь, а сейчас марш за парту!! – закончил отец, схватил дочь за воротник и толкнул в нужном направлении. Та удалилась скрипя зубами.
_____________________________________
Ну наконец-то!  Надеюсь, вторая пойдёт лучше и быстрее...