Вот только что закончила третью главу, выкладываю.
Глава III
«Бандитская вечеринка»
Первые несколько дней о взрыве Университета трубили все СМИ. Журналисты прознали о кристалле и о его краже (спецслужбы теперь не видели необходимости держать его существование в тайне, ведь раз его украли, то утечка информации уже произошла). Причём все в один голос винили в случившемся Антиплаща, чью шляпу обнаружили в непосредственной близости от места преступления.
Но вскоре ажиотаж вокруг этого громкого преступления понемногу улёгся, люди возвращались к своей привычной жизни, особенно те, кого данное происшествие не затронуло лично. Однако по телевизору каждый день шли репортажи, напоминающие об этом, хотя никаких новых подробностей так и не выяснили и, по сути, просто пересказывали одно и то же на разный лад.
Для Гусёны дни также пошли своим чередом. Ни среди студентов, ни среди преподавателей жертв не было, поэтому Университет скоро оправился от шока. Рабочие за ночь расчистили территорию, взорванное крыло закрыли зелёной реставрационной сеткой, за которой на быстро отстроившихся лесах полным ходом шёл ремонт.
Студенты по-разному реагировали на произошедшее, у кого-то ещё не выветрился страх, и они ходили озабоченные и нервные, кто-то, напротив, храбрился и шутил, например, гусёнин приятель Алек, объяснявший всем, что Сен-Канарский Университет отныне самое безопасное место в городе, потому что преступникам не придёт в голову взрывать его во второй раз. В его доводах был смысл, но у Гусёны мысли были заняты совсем другим. Она вновь и вновь вспоминала тот день и свою встречу с Антиплащом, которого до того момента считала свихнувшимся на преступлениях маньяком. Девушка воскрешала в памяти все подробности, все слова, что они говорили друг другу, и пыталась разобраться, является ли всё это правдой или ложью. За то время, что прошло с минуты их расставания, у девушки возникли десятки разных гипотез и предположений, в том числе самых нелепых и фантастичных. То Гусёна думала, что всё подстроено, и она стала жертвой какого-нибудь нового хитроумного плана, придуманного злодеем, то успокаивалась и верила всему, что он сказал, затем снова её обуревал страх. Как-то она даже призадумалась, а не сон ли это был? В общем, девушка пребывала в смятении. И чем ближе был день назначенного свидания, тем больше она волновалась и тем сильнее были терзавшие её сомнения.
Никто из окружающих не обращал (или, казалось, что не обращал) никакого внимания на её странную задумчивость. Внимательный Гога конечно же заметил, что Гусёна ведёт себя несколько необычно, но он, как и все, списывал это на пережитый стресс…да и не в его правилах было лезть с расспросами.
Сам Гога Мадлфут, вместе со всем физико-математическим факультетом, был в тот день на экскурсии на международной выставке изобретений, проходившей недалеко от Сен-Канара. Когда он приехал домой и, разумеется, услышал о случившемся, то тут же помчался в соседний дом, узнать, что стряслось с Гусёной. Студентка в то время была дома, Зигзаг и Чёрный Плащ уже уехали. Девушка помнит, как к ней прибежал взволнованный Гога и принялся сбивчиво говорить, заикаясь и почему-то смущаясь, постоянно повторяя, как всё удачно обошлось. Гусёне пришлось отпоить его горячим чаем, чтобы привести в чувство. Через некоторое время юноша успокоился и, зачем-то извинившись, попрощался и пошёл к себе.
Дни тянулись необыкновенно медленно, словно издеваясь. Антиплащ не находил себе места. Ожидание предстоящей встречи выбило его из колеи. Он не мог понять, что завладело им: волнение, тревога, а может что-то совсем иное. Преступник много размышлял, и не только о недавних событиях, но и о том, о чём раньше не думал (или не хотел думать) – о своей жизни. Ему казалось, что все эти годы он словно плыл по пустынному бескрайнему океану, и вот теперь вдали наметились очертания берега. Внутри у него будто растаяло нечто холодное и тяжёлое, всё время нестерпимо давившее на душу, а взамен там поселилось слабо тлеющее тепло. Злодей, яснее чем никогда ранее, ощущал неизбывную пустоту, которую он постоянно пытался заполнить бесчисленными преступлениями, затопить яростью и гневом. Вместе с этими мыслями пришло неприятное осознание не так прожитой жизни, и это и не давало Антиплащу покоя, он то злился, то им овладевала депрессия, а иногда возникало какое-то приятное чувство, за которое он хватался изо всех сил, словно утопающий за спасительную руку помощи.
***
Наступила пятница, день, которого одинаково и ждали, и боялись два человека в Сен-Канаре. Гусёну волнение охватило полностью, занятия в Университете для неё прошли, как во сне. Девушка непрерывно поглядывала на часы, которые неумолимо приближали назначенное время. Оказавшись дома, студентка включила музыку, телевизор, заняла себя посторонними делами, стараясь отвлечься от неумолкающего внутреннего беспокойства.
Антиплащ, по привычке уснувший где-то под утро, проснулся посредине дня, и ожидание длилось для него значительно меньше. Прикинув, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до места, злодей вышел в дышавший весной вечерний полумрак.
Антиплащ приехал даже раньше, чем думал, и теперь, облокотившись на руль мотоцикла, следил за безлюдной улицей. Где-то на краю сознания вертелась мысль, что девушка не придёт, но он старательно игнорировал это предположение и внимательно вглядывался в сумрачный городской пейзаж.
Наконец послышались приближающиеся шаги, и преступник увидел Гусёну. Она была одета в зелёную блузку и короткую красную юбку, густые рыжие волосы были распущены. Злодей во все глаза пялился на её красивую фигурку и в особенности на стройные ножки. Опомнившись, преступник кашлянул и невозмутимо заявил:
- Тебе очень идёт зелёный цвет.
- Спасибо, - отозвалась Гусёна.
Увидев Антиплаща, она вспомнила, как он спас её от уличного хулигана и в душе вновь поднялось чувство благодарности и доверия к нему. Девушка улыбнулась и сказала:
- В новостях показывали твою шляпу.
- Видел я, - недовольно проворчал Антиплащ. Но подумав, что от него ждут разъяснений, добавил:
- Я предусмотрительно имею в запасе ещё один костюм.
Помолчали.
Преступник кивнул на сидение позади себя:
- Садись.
Гусёна забралась на мотоцикл, надела протянутый ей шлем и обняла Антиплаща, и ей показалось, что преступник вздрогнул.
Мотор ожил, и мотоцикл рванул в синие городские сумерки. Она не спрашивала, куда они едут, наслаждаясь самой поездкой по вечерним окраинам Сен-Канара. На улицах почти не встречалось работающего фонаря, а в окнах нежилых домов не было света, что придавало округе ещё большую таинственность и враждебность. Клубок из страха и сомнений не исчез совсем, а затаился где-то в глубине гусёниной души, вея холодком.
Через некоторое время, они подъехали к старому зданию, светящаяся вывеска которого гласила «Бар “Чёрный Барон”». Кстати сказать, Антиплащ не долго решал, куда им пойти, выбрав это место из всех тех, куда он изредка захаживал.
Появление в баре Антиплаща, да ещё и в компании девушки, вызвало среди посетителей волну шепотков и косые взгляды украдкой в их сторону. Преступник №1 равнодушно прошёл в другой конец помещения, к дальнему угловому столику, Гусёна следовала за ним. Очевидно, Антиплащ уже давно привык к подобной реакции на свою персону.
Владелец бара спорил с кем-то у стойки:
- Тебе тут что, ресторан?! Гони бабки, получай своё пиво и проваливай!
Но увидев вошедшего Антиплаща, владелец мигом позабыл про собеседника и в мгновение ока оказался около столика, выбранного Преступником №1:
- Рад видеть Вас у меня! И Вас, юная леди, тоже, - повернулся он к Гусёне, и снова обратился к Антиплащу, - Чего изволите: вино, виски?
- Шампанское, - приказал Антиплащ, даже не глядя на владельца.
Гусёна видела, что слащавая улыбка исчезла с лица хозяина заведения, но он учтиво ответил:
- Сию минуту.
Владелец «Чёрного Барона» не торговал ничем подобным, гораздо лучше расходилось дешёвое пиво и коктейли на водке. Но хозяин бара знал, Антиплащ никогда не спрашивает – он требует. Его не волнует, насколько это осуществимо. Это уже проблема владельца, как исполнить его распоряжение.
К счастью, хозяин «Чёрного Барона» недавно приобрёл для себя несколько бутылок отменного дорогущего вина: одно из которых красное вино Château Latour, а другое как раз шампанское, Moët & Chandon.
Владелец бара прошёл в свою комнату, дверь в которую находилась сразу за стойкой и, отперев ключом шкафчик, извлёк нужную бутылку. Вспомнив кругленькую сумму, которую он заплатил за неё контрабандистам, хозяин обречённо вздохнул и, прихватив пару бокалов, опять же из личной собственности, направился обратно.
Гусёна не знала, как начать разговор:
- Ммм, - помялась она, - Часто здесь бываешь?
- Не очень, - ответил Антиплащ, - Предпочитаю обычно проводить время в одиночестве.
На первых порах беседа не очень клеилась. Но, выпив шампанского, девушка заметно повеселела и оживилась. Ещё через полчаса студентка беззаботно болтала, рассказывая бесконечные смешные истории из университетской жизни. Антиплащ, поначалу обрадовавшийся налаживанию общения, вскоре помрачнел. На то была причина. На самого Антиплаща шампанское влияло не сильней газировки, но для Гусёны, практически никогда не употреблявшей алкоголь, этого оказалось вполне достаточно, даже слишком.
Преступник, недовольно нахмурившись, переставил бутылку на другой край стола. Гусёна была уже совершенно не в себе, говорила бессвязные вещи, и её явно клонило в сон. Антиплащ встал из-за стола, помог девушке подняться и, придерживая её, повёл к выходу. Посетители бара провожали их двусмысленными взглядами и ухмылками.
Выбравшись на свежий, уже по-ночному прохладный воздух, преступник усадил Гусёну на свой мотоцикл впереди себя, надел на неё шлем и, придерживая девушку, завёл мотор и направился в своё убежище.
Убежищем Преступнику №1 служил просторный заброшенный склад, некоторые помещения которого он переоборудовал под жилые комнаты. Расположение этого склада в трущобных районах уже само по себе было отличной защитой от полиции и прочих посягательств, ибо никто не решался на свой страх и риск забредать в эти опасные места, которые не напрасно слыли пристанищем для всей преступности города.
Гусёна уснула в дороге. Антиплащ припарковал мотоцикл в полуподвальном этаже, служившем гаражом. Преступник взял девушку на руки и отправился в дом. Он осторожно положил спящую Гусёну на диван и накрыл её одеялом. Некоторое время он просто стоял, смотря на неё, затем отошёл, кинул на стул шляпу, снял пиджак, швырнув его туда же, прихватил второе одеяло и вышел из комнаты.
Антиплащ обосновался в другой комнате, благо у него их было много. По обыкновению отжавшись раз тридцать перед сном, он, завернувшись в одеяло, улёгся спать на полу.